Анти-«дао физики»

I. 2. Таким образом, ясно видно, что Капра ни в коей мере не знаком ни с развитой европейской диалектикой, ни с теорией познания диалектического материализма. Именно поэтому ему для коррекции методики в плане исправления явных недостатков метафизического (недиалектического) материализма приходится направлять взор на некоторые положения идеалистической и весьма схоластической диалектики в целом давно устаревших старинных восточных учений.

Помимо этой философской неподготовленности Капра явно отличается еще и весьма легкими представлениями о весомости доводов и доказательств, а попросту говоря - удивительной довер­чивостью, с которой он принимает за истину заявления мистиков (и вообще всех, кто говорит в пользу его мнения). При этом «мистическое» восприятие Капра сближает с представлением о всеобщей связи вещей и вечном становлении, т.е. с элементами диалектики, имеющейся в различных восточных учениях, а также у Гераклита, впрочем, не употребляя самого термина «диалектика». И в результате «...основную мысль этой книги можно ... описать так: современная физика предлагает нам тип мировосприятия, значительно напоминающий мистическое мировосприятие всех времен и традиций. ... Разница между мистицизмом Запада и Востока заключается в том, что на Западе мистические школы всегда играли побочную роль, в то время как на Востоке они были основой большинства религиозных и философских систем.» (С. 14)

Капра верно поднял одну важную проблему понимания мира человеком. Он говорит, что человек западной культуры воспринимает внешний мир «как множество отдельных вещей и событий». (С. 18)  «В отличие от западных механических воззре­ний, восточные мистики смотрят на все чувственно восприни­маемые предметы и явления как на различные взаимосвязанные аспекты единой высшей реальности. Наше стремление разделить мир на отдельные самостоятельные вещи ... буддисты могли бы рассматривать как иллюзию, порожденную нашим оценивающим анализирующим сознанием, и обозначить при помощи термина «АВИДЬЯ» (невежество)...» (С. 19) Можно ручаться, что Капра не знал о том, что полтора века назад один из основоположников диалектического материализма писал в первом тезисе о Фейербахе о недостаточности прежней формы материализма - метафизическо­го: «Главный недостаток всего предшествующего материализма – включая и фейербаховский – заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно.» [11] Можно было бы подумать, что этот тезис поддерживает взгляд тех самых восточных воззрений. Однако их недостатком является как их идеалистиче­ская природа, так и недопустимая, нереалистическая абсолютиза­ция принципиальных моментов (в данном случае абсолютизация субъективности), на что Капра не обращает критического внима­ния. И эти недостатки, густо сдобренные схоластикой (непроверен­ностью практикой, необоснованной надуманностью, искусственно­стью построений, в том числе чрезмерными аналогиями и экстраполяциями), вообще неизбежной на зачаточно-научном уровне познания природы, рождает уродливые нереалистические концепции, приемлемые на первый, поверхностный взгляд, но не пригодные для руководства в развитой науке.

Вот и Капра шаг за шагом неосторожно приближается к основанию своего ошибочного взгляда: «...школы восточного мистицизма ... подчеркивают принципиальную целостность Вселенной... Высочайшая цель их (индуистов, буддистов, даосов) - осознание единства и взаимосвязи всех вещей, преодоление ощущения своей изолированной индивидуальности и слияние с высшей реальностью.» (С. 19)

Капра, вместе со многими последователями восточных учений недиалектически доводя до абсурда идеи восточных философий, приближается к представлению об абсолютной связи вещей, полной их несамостоятельности. А в наиболее авторитетных течениях господствовало именно представление об абсолютной относительности всех «иллюзий» ([12], с. 248). В результате он наталкивается на два связанных препятствия. Нормальная диалектика утверждает лишь относительную самостоятельность вещей. При абсолютной же их несамостоятельности они никак не обнаруживались бы без всего остального, не наблюдались бы. И мы сами не могли бы никаким образом и ни в какой мере выделяться из среды. Само по себе ощущение, даже если оно нам кажется, есть состояние относительно выделенной части материи. При этом исчерпывающая связь с остальным материальным миром теряется. Реакция ощущения на внешний мир, а именно в сфере ощущений мы и живем, есть упрощение неисчерпаемо сложных воздействий внешнего мира. И именно это упрощение выделяет нас из всего остального мира. В такой ситуации полное «слияние с высшей реальностью», исчерпывающее чувствование всего мира, для живого, чувствующего существа, во-первых, невозможно, а во-вторых - означало бы исчезновение этого упрощения, т.е. ощуще­ния. Другими словами, означало бы смерть. Ощущение и полнота отражения несовместимы.

В некоторых восточных представлениях полагается специ­альной, в том числе медитативной практикой достигать «слияния» и навсегда останавливать «страдание» путем остановки движения дхарм - как бы атомов качеств и чувств. Обычная смерть - рассое­динение конкретных дхарм - не останавливала бы образования в будущем других существ (реинкарнаций). Однако эта остановка, разумеется, нереалистична. При всеобщей связи вещей потребовалось бы остановить вообще всё движение, чего до сих пор не наблюдалось ни у каких будд, не говоря уж о смехотворности такой попытки в глазах нормальных ученых.

Ниже Капра цитирует и пишет: ««Входя в чистейшее САМАДХИ, обретаешь проницательнейшее прозрение, позволяю­щее осознать абсолютное единство Вселенной.»» (С. 109) «В обычной жизни мы не осознаем этого единства, разделяя мир на самостоятельные предметы и события. Безусловно, это разделе­ние помогает нам  иметь дело с нашим повседневным окруже­нием, не являясь, тем не менее, фундаментальным свойством действительности.» (С. 108) Однако это отрицание фундаменталь­ности, поставленное здесь как абсолютное отрицание, как утверждение всеобщей тождественности, явно чрезмерно. Ведь тогда нашей «иллюзии» предметов и каких-либо изменений не на чем было бы возникать, и наше «разделение» никак и ни в чем нам не помогало бы. Все же для возможности возникновения «иллюзии» и для какой-либо успешности пользования этими якобы полностью иллюзорными «разделениями» необходимы очень даже фундаментальные основания в самом реальном мире. А именно - как минимум действительная его неоднородность. И, по-видимому, не такая уж жесткая и неограниченная взаимосвязность. В против­ном случае любая ошибка в «иллюзии» приводила бы к катастрофе, следовательно - и любая «иллюзия» вообще, так что не было бы никаких «иллюзий» и вообще ничего, в том числе и нас самих. Таким образом, местами вроде бы диалектические «восто­чные» философии на самом деле диалектичны обрывочно, эклектически, разбавлены абсолютами и в целом нереалистичны. И критика с их позиций «западного» подхода с его разделением реальности на объекты и события, выяснения механизма разделе­ния и последовательного его уточнения на основании расширяюще­гося опыта - неосновательна. Да и сами эти «восточные» учения широко пользуются «иллюзиями», например реинкарнациями, дхармами, кармой, да и самим Дао, о котором вообще не имело бы смысла и невозможно было бы говорить при абсолютной неверности «иллюзий». Впрочем, подобный тупик абсолютизации как относительности, так и различия и изменчивости европейскому подходу знаком: когда-то слишком ретивые последователи Гераклита вместо слов крутили пальцами, ибо ничто не выразимо: во-первых, его нет, во-вторых, пока говоришь, оно меняется и становится совсем-совсем другим.